Спектакли в критическом зале

25 марта 2013

С 15 по 18 марта в нашем театре гостили театральные деятели всероссийского масштаба: директор Творческо-координационного центра «Театр-информ» Ольга Сенаторова, фестивальный демиург Олег Лоевский, критик Александра Лаврова и драматург Ярослава Пулинович.

График у гостей был насыщенным: они посетили шесть спектаклей театра, среди которых: «Кошка на раскаленной крыше», «Жанна», «Как я стал...» в постановке А.Огарева; «Покровские ворота» и «Неуловимый Фунтик» в постановке В.Романова; «Ночной таксист» в постановке В. Гришко, и обсудили увиденное с труппой.

В спектакле «Покровские ворота» критики отметили ряд успешных актерских работ – В. Подоляка, Г. Хадышьяна, М. Грачевой, А. Сухоручко, в «Неуловимом Фунтике» – работы М. Дмитриевой, В. Лукиной, Ю. Романцовой.

Более подробно остановились критики на спектаклях в постановке А.Огарева. «Кошка на раскаленной крыше» по пьесе Т.Уильямса вызвала большой интерес критиков.

Как художественную удачу театра расценила эту постановку Александра Лаврова. Она увидела в спектакле темы, продолжающие мотивы «Гамлета»: это последовательно прослеживаемая и укрупняемая тема рода и дома. Критик отметила: «Самое удачное и интересное в этом спектакле – взаимоотношение молодых героев и семьи. Финал первого акта, когда диалог отца и сына продолжается на экранах, – один из сильнейших моментов спектакля». Александра Ильинична заметила, однако, что масштаб большой сцены привел к необходимости перевести ряд эмоциональных моментов в пластический, изобразительный ряд, что, в частности, сделало роль главной героини Мэгги недостаточно энергичной. Также были обозначены некоторые проблемы со звуковым обеспечением спектакля: «Все было слышно: артисты у вас профессионалы, они доносят звук. Но этот звук был недостаточно ярким в силу того, что он тихий. А из-за этого страдала энергетика. Когда закрыли занавес и артисты работали на авансцене, они сразу укрупнились в разы. Вместе с тем были моменты, во время которых недостаток звука компенсировался. Это, в частности, замечательно придуманный выезд отца на столе, когда зрители не могут понять: похороны это пародийные или день рождения». От образа «большого холодного дома» режиссер постепенно переводит действие к любви: «Атмосфера любви все более и более утепляет действие. И даже священник, и брат с женой теплеют на наших глазах, и «Орлеанский джаз» все более захватывает и артистов, и зрителей». Критик оценила актерские работы А. Харенко, А. Катунова, хорошо подобранную музыку. Она отметила, что в спектакле явно прослеживается «культура режиссера, культура артистов, культура театра, профессиональная пластика, мизансцены, которыми любуешься, интересные детали, отсутствие проходных ролей».

Ольга Сенаторова оценила спектакль с позиций драматургии Т.Уильямса: «Вкус труппы, вкус руководителя на высоте: избран Уильямс, избрана «Кошка на раскаленной крыше», в свое время отмеченная разными премиями, прошедшая через экранизации. С одной стороны, вариант достаточно выигрышный, с другой стороны – это мина замедленного и подводного действия». Охарактеризовав постановку как «спектакль прорывов», актерских соло, критик отметила сложность материала и развитие труппы: «Я вижу, что труппа развивается, что она схватывает этот материал, но не всегда это схватывается». По мнению О. Сенаторовой линия главных героев в спектакле оказывается лирической и рафинированной, однако «из культурного объема Уильямса в этом спектакле уходит раскаленная крыша – крыша раскаленных человеческих сердец, мозгов, сознаний, несостоятельности...» Ольга Валентиновна охарактеризовала особенности решения роли Брика: «В течение двух действий на сцене Брик был живым трупом, который протестовал свой статикой, протестовал своим манифестальным уходом от всего, что существует вокруг», однако на этом фоне для нее оказалось неубедительным режиссерское решение финала: «Щелчок Брика получился мелодраматическим. И получается закрытый финал, хэппи-финал. Но ведь беда семьи этим не решилась, их беда - одиночество, растерзанность».

Олег Лоевский также оценивал спектакль с позиций мировоззрения и художественного мира драматурга: «Одна из важных тем, связанных с Уильямсом: все то, что мы считаем положительным, у него имеет отрицательный оттенок. И чадолюбие, и правильность жизни, размеренность, благополучие, богатство – это все отрицательные величины. Поле отчаяния - это и есть роды человека. Только через это он может хоть как-то осмыслить и оправдать свое существование. Человек, не испытывающий этого, по Уильямсу, не очень имеет право на жизнь. Эта тема подхвачена режиссером – по-разному и многопланово, но она ощущается». Он подчеркнул, что «заряд отчаяния» не выдержан в первой сцене спектакля, а ведь «Образ придуман сами Уильямсом – это кошка на раскаленной крыше. Там нет вариантов: либо прыгай, либо сгорай!». Критик охарактеризовал как находку образ главного героя в исполнении А. Харенко: «замечательно найдено состояние пьяного непьянения. Человек пьет и не пьянеет, он внутренне погружается в какой-то иной мир, а не ходит качаясь. Это внутреннее несовпадение с миром. В этой актерской работе есть отчаяние». Также критик отметил актерскую работу В. Подоляка, назвав ее замечательной серьезной работой в небольшом эпизоде, и точный «уровень отчаяния» у исполнителей ролей Большого Па (А. Катунов) и Большой Ма (Т. Родькина). Как удачу постановки Олег Семенович обозначил умение режиссера работать с большими сценами, с большим количеством людей, создавать массовые праздники, находить круговые мизансцены, движение внутри внутренней статики. Однако, говоря о финале, критик также отметил его иллюзорность: «Я понимаю режиссера, который строит радостный финал и создает шоу, но в этом шоу все равно не так сильна надежда, потому что здесь ее нет. Нет у Уильямса надежды, и никогда не было».

Спектакли проекта «Double Пулинович» взвали у критиков живой интерес и высокую оценку. Ольга Сенаторова отметила, что в данном проекте заявлен новый уровень взаимодействия театра и современной драматургии: «Появление в репертуаре двух спектаклей под программной шапкой «Double Пулинович» абсолютно оправданно, как и выбор Ярославы, как драматурга, с которым театр решился пуститься в этот путь». Также критики положительно оценили идею ночных показов, т.к. именно зритель, осознанно включающий театр в свою вечернюю программу, в особенной степени готов к серьезному диалогу, которой предлагает ему театр.

Спектакль «Жанна» был единодушно назван спектаклем актерских удач и работой фестивального уровня.

Александра Лаврова подчеркнула, что это «жесткий, современный спектакль, с совершенно особым ритмом, очень напряженный, очень цельный, очень смелый и очень продуманный, с замечательными актерскими работами, с переводом откровенных острых тем в пластический и эстетический язык». Она отметила особенную удачу в выборе главной героини (Н. Арсентьева). Жанну режиссер не сделал истеричкой, в течение спектакля мы видим превращение талантливой, сильной, витальной, женщины в машину для уничтожения проявлений жизни: «Эта трагическая раздвоенность сделана очень точно, и актрисой, и на уровне построения спектакля». Критик также остановилась на работе М. Дубовского и Е. Велиган, герои которых «уж такие дураки, такие глупые большие дети. И, конечно, очевидно, что ничего у них хорошего не получится. И любовь их построена не на духовных основаниях, а на меркантильных, – но все равно эта любовь есть, и все равно их безумно жалко». Александра Ильинична особо подчеркнула, что в сделанном жестко спектакле очень жалко героев, и этого не стыдно,– «это хороший класс постановки современной пьесы». Режиссерские находки в образах Вики с Ольгой (В. Лукина, А. Романникова), дополнительные внесюжетные функции женских и мужских персонажей, решение образа бандитов и мальчиков по вызову (А. Мосолов, Р. Бурдеев, А. Тройницкий), а также яркая работа А.Каткова и постановку танцев также получили положительную оценку. Спектакль вызвал размышления и о сути пьесы: «Тема того, что любовь в окончательном варианте возможна только к ребенку, логично выстроена в пьесе молодого драматурга, и это свидетельствует о мыслительной удаче. Это здорово сыграно и замечательно проведено через весь спектакль». Спектакль, по мнению А.И. Лавровой, занял очень точное место в репертуаре театра.

Олег Лоевский рассказал о своем понимании сути пьесы: это история о сознании нового человека: «Нам кажется, что человек один и тот же, но он серьезно меняется, меняются наши ценности и наше отношение к миру, и в пьесе это все схвачено». Критик оценил способ существования, предложенный режиссером: «Большая удача, что режиссер не пошел по бытовому пути в этой истории, потому что бытовой путь – самый тупиковый. Он избрал достаточно острую театральную форму подачи материала, и эта форма выбрасывает, заставляет по-другому концентрировать характеры и реакции, и вытаскивает нас из текучести повседневности». В Н. Арсентьевой Олег Семенович отметил соотношение властности и лиричности, ее работу оценил как филигранную. Также им была упомянута сцена с Виталием Аркадьевичем (А. Катков) как блистательная и бенефисная сцена, с прекрасной актерской работой, с абсолютным пониманием и пластикой тела. «Внутри театральности много абсолютной психологической правды, есть проникновение в жуткие сущности разных персонажей, и от этого возникает объем» – в частности, в образах молодых героев, которых больше связывает их неприспособленность к жизни, их деревенская закваска, чем подлинная любовь. О. Лоевский назвал спектакль серьезной удачей театра.

Ольга Сенаторова отметила «Жанну» как серьезную ступень, на которую поднялся коллектив Краснодарского академического театра драмы:

«Этот спектакль способен пробить те препятствия, который долго стаяли на пути взаимодействия театра с российским театральным пространством». Критик заметила, что в спектакле серьезно обогащается художественный язык, и художественные приемы обрушиваются на одного человека, мир и эмоции которого начинают раскрываться; градус его существования на сцене очень повышен, и он транслируется в зрительный зал. Также было отмечено жанровое обогащение спектакля, его богатая знаковая система, а также обогащение драматического текста в тексте театральном: «есть знаки, которые через текст пьесы не проходят, но проходят через текст спектакля, и они подкрепляют и обогащают драматургию, образовывая венок новых смыслов». Особенно критик остановилась на финале спектакля: «Финал, сопровождаемый торжествующими словами героини и фоновым народным плачем, получился не бессочувственным и человеческим, и тем самым - открытым. Он пронзительно улетает в зрительный зал, в наше сознание, и провоцирует работу души».

Спектакль «Как я стал...» также вызвал живой интерес у критики.

Александра Лаврова отметила особую жанровую точность спектакля: «Все существуют очень точно в этом маленьком, но сложно устроенном художественном мире». Проблематика пьесы и спектакля во многом связана с проблемами молодого поколения, которое отличает не бесчувственность, а легкое скольжение по всем вариантам, которые предлагает жизнь, и легкость, с которой человек от них отказывается. Эта проблема, по словам критика, очень четко сыграна А. Фогелевым: «внутренняя пластика, понимание образа, разбор его обертонов и перемен, – все выливается во внешнюю пластику, когда герой на глазах то взрослеет, то превращается в большого ребенка. То он значителен, то он ничтожный и обиженный мальчик. И когда в разговоре с отцом возникает изображение ребенка, – это остроумная ремарка к тому, как вы себя проявляли. Это очень здорово сыграно». Режиссером укрупнена тема, заданная в тексте вторым планом, – тема таланта. Герой обладает даром артистического восприятия жизни, и недаром в тексте спектакля развивается образ эльфов. Критик отметила, что спектакль – не только обращение к молодежной аудитории, но и призыв театра к диалогу.

Олег Лоевский высказал мнение, что оба спектакля проекта «Double Пулинович» прочитывают драматургический текст через театральность. «Как я стал…», считает театральный эксперт, – текст о том, что сегодня каждый существует в своем мире, в своей замкнутости. Тема пьесы - непознаваемость человека, невозможность познать не только иного, но и себя. Наиболее удачными работами Олег Семенович назвал роли Саши (А. Фогелев) и Майки (Е. Сокольникова). Они достаточно явно сыграли замкнутость современного сознания. Напротив, в образе Маши актриса (Е. Белова) идет по пути открытия в себе нового чувства, но в этом процессе есть нарушение некоего баланса: ее несовременность ведет к тому, что она ломается. Исполнительница роли Ариши Филиппок Е. Крыжановская, по мнению критика, «сумела уйти от банальности и убедительно сыграть артистичность, замкнутый, герметичный мир псевдотеатра. Ее героиня отстаивает иллюзию логично и жестко». Свое выступление О. Лоевский закончил размышлением на тему о том, что сегодняшняя задача театра – объяснить человеку, что жизнь сложна, вопреки ТВ, сериалам и политикам; все сложно и требует сложных решений.

Ольга Сенаторова отметила, что от спектакля «были ассоциации с «Амаркордом», с препарированным во времени феллиниевским подходом к осмыслению того, что происходит с молодым героем, с его чувством ответственности и с поиском искреннего чувства, ради которого приносится жертва». По замечанию критика, в спектакле «произошло приращение театрального и человеческого смысла, когда появились и эльфы, и люди театра, и некая новая среда, и экран, на который проецируется жизнь героев, и этот экран нас одаривает новыми поворотами в сознании героев и в нашем собственном сознании». Она назвала спектакль определенной культурой театрального размышления о жизни и культурой рождения смыслов, которые поднимаются даже над той хорошей драматургией, которую представила Ярослава. Свое выступление критик завершила словами: «В двух спектаклях по пьесам Пулинович театр проповедует сложный подход, он строит сложный диалог со зрительным залом, и мне это кажется существенным, важным и перспективным».

Записала Вера Сердечная

К списку новостей