Ярослава Пулинович: "В двадцать пять нужно уже что-то доказать миру!"

05 октября 2011

Ярослава Пулинович:
«В двадцать пять нужно уже что-то доказать миру!»

«Наташина мечта» - так называется спектакль, который пополнил афишу Краснодарского театра. Два своих текста поставила Ярослава Пулинович. Её пьесы идут более чем в тридцати театрах России, а также в Англии и США. Выпускница Екатеринбургского Театрального Института (Мастер – известный драматург и режиссёр Николай Коляда), Пулинович в свои двадцать четыре года успела стать лауреатом премий «Дебют», «Евразия», «Новая пьеса». Накануне премьеры Ярослава рассказала, почему занялась режиссурой, и ответила на другие вопросы.

- Проведите краткую просветительскую работу. Что такое современная драматургия и для кого она предназначена?

- Под определение «современная драматургия» попадает всё, что написано нашими современниками…

- Разумеется. Но не все авторы, которые живут в одно время с нами, пишут современно…

- Да. Поэтому есть волна, которая называется Новая драма. Это некое течение литературное и драматургическое, объединяющее людей, которые пишут о «здесь и сейчас». О сегодняшней жизни, сегодняшнем времени, сегодняшнем поколении, об острых современных вопросах.

- Раньше сорокалетний режиссёр считался мальчиком. И драматурги становились известными, как правило, уже в зрелом возрасте. Сегодня всем лидерам Новой драмы чуть за тридцать, а кому-то и меньше тридцати. Но есть и оборотная сторона: как правило, они быстро зажигаются, но и «прогорают» очень быстро, как это случилось, например, с Гришковцом. С чем это связано?

- Во-первых, никто не знает, что будет с Гришковцом дальше. У всех бывает творческий кризис. Возможно, он ещё переродится и такое напишет!.. А почему молодые… Мне кажется, жизнь стала быстрее. Люди, с одной стороны, очень инфантильны. С другой стороны, в двадцать пять нужно уже что-то доказать миру. Течение жизни стало быстрее. Более густым, насыщенным. Поэтому… и умирают люди в пятьдесят-шестьдесят лет.

- «Рок-н-ролл мёртв». Но Новая драма в какой-то степени стала продолжением Русского Рока.

- Отчасти да. Юрий Клавдиев как-то сказал, что современные драматурги – это люди, которые в детстве мечтали стать рок-музыкантами. Наверное, в Новой драме есть что-то от рок-течения 60-х в Америке и 80-х в нашей стране. Просто любое течение – художественное, музыкальное или литературное - становясь коммерческим, себя изживает. Рок-музыку в какой-то момент приручили. Молодые люди всё больше и больше ищут каких-то новых средств самовыражения. Мне кажется, поскольку на театр всем плевать – и властям и правительству – и театр как бы на обочине, то это прекрасное место для выражения своих идей, мыслей и диалога с людьми.

- Раз речь зашла о музыке: что вы слушаете? Назовите Ваши любимые группы.

- У меня бурное неформальное прошлое. Мы хипповали с подружками, слушали Моррисона, Джоплин, Янку Дягилеву, Егора Летова, Башлачёва. Сейчас я не могу сказать, что их не слушаю, но больше люблю Майка Наймана… По-прежнему слушаю Башлачёва, «Кино», Земфиру. Очень нравятся «АукцЫон», БГ.

- Нет ощущения, что вслед за рок-н-роллом приручат и Новую драму?

- Никакого приручения нет. Существует вопрос внутреннего выбора. Просто… За что-то платят большие деньги, а за что-то очень маленькие или не платят вообще. Если человек может зарабатывать сериалами на жизнь и параллельно выдавать мощные сильные тексты – почему нет? Продюсеры сериалов не пытаются никого приручить. Они просто ищут авторов, которые бы им выдавали это «мыло» бесконечное. Распространена такая ситуация: пишущий человек уходит в сериалы и пропадает там навсегда. Он думает: «Я буду писать днём для денег, а ночью для себя». Но так не получается. Он выматывается, у него заштамповывается взгляд, он начинает мыслить какими-то абсолютными конструкциями. Тут есть опасность большая для автора. Что касается приручения, те же ОБЭРИУТы зарабатывали только написанием детской поэзии. Такова жизнь.

- Но это были очень качественные тексты.

- В общем, да. Но есть и авторы, которые пишут очень качественные сериалы. Их не так много, но они есть.

- С чем связан Ваш приход в режиссуру? Я не очень насмотренный человек, но, по моим наблюдениям, например, театральные критики, художники и кинорежиссёры ставят спектакли не лучшим образом.

- Я согласна. Но этот спектакль для меня - некий эксперимент. Это второй спектакль, который я ставлю. Первый был в родном Екатеринбурге. Пьеса Анны Батуриной «Тарантул – мастер каллиграфии». В ролях студенты театрального института. Получилось что-то довольно среднее. Что касается «Наташиной мечты» - спектакль вышел из Лаборатории современной драматургии, которая проходила в Краснодарском драмтеатре в августе. Мои пьесы довольно часто участвовали в таких Лабораториях. Я на них никогда не была, приезжали режиссёры. Получилась так, что режиссёр, которая должна была ставить «Наташину мечту» на Лаборатории в Краснодаре, по разным причинам не смогла этого сделать. Руководитель Лаборатории Олег Лоевский позвонил мне и предложил самой поехать и ставить. Вероятно, такой эксперимент они придумали совместно с директором театра. Мы выпустились. Нервничали больше, чем другие участники Лаборатории. Эскиз спектакля, наверное, удался, потому что много зрителей проголосовали за то, чтобы оставить его в репертуаре. Директор Краснодарской драмы Татьяна Германовна Кривошеева пригласила меня приехать и доработать этот спектакль. Мне самой перед премьерой довольно страшно. Я не уверена, что буду заниматься режиссурой в дальнейшем. Но как эксперимент это интересно. Я очень рада, что девчонки, которые заняты в этом спектакле (Виктория Лукина и Алла Засыпкина – А. Н.), такие замечательные. Совершенная находка!

беседовал Андрей Новашов

К списку новостей