11 октября свой юбилей отметит актёр Краснодарского академического театра драмы им. М. Горького Заслуженный артист РСФСР Александр Катков. Накануне своего 70-летия  Александр Алексеевич рассказал о недостижимом идеале, основах актёрского ремесла и о том, почему «Загнанную лошадь» пришлось ждать 12 лет.

С чистого листа

Актёр роли не выбирает, так что очень часто приходится искать в себе то, что не имеет никакого отношения к персонажу, которого придётся играть.

Берёшь  чистый лист, ручку и начинаешь записывать предлагаемые обстоятельства, событийный ряд, ищешь и собираешь вещи, которые позволят что-то внутри зацепить – это совсем не творческая работа. Скорее аналитическая.

Не факт, что найденное приведёт к тому результату, который задумал режиссёр, но вот эта аналитика – основа нашего ремесла, и для меня как профессионала это принципиально. А дальше – цифры, пропорция, форма и, если всё это замкнётся, тогда можно будет говорить о каком-то результате.

Но за всю свою долгую театральную жизнь ощущение успеха, удовлетворения от достигнутого результата и своей работы, я не испытывал практически ни разу. Профессия актёра бездонна, практически невозможно попасть в абсолют, сделать что-то идеально. Пожалуй, только однажды у меня это получилось.

Пусть маленькую, но цель

Мои замечательные педагоги всегда говорили, что выпускники театральных факультетов поначалу  должны работать в каждом театре по три года. Постоянно двигаться, постоянно менять коллективы, доказывать себе и новой труппе, что ты чего-то стоишь. И так до сорока лет. В сорок нужно остаться там, откуда тебя будут провожать в последний путь. Кстати, в Краснодарский театр драмы я и пришёл в сорок.

Так вот, первые свои три года я отработал в Хабаровском ТЮЗе и параллельно в Хабаровской драме, а потом получил приглашение в Красноярский молодёжный театр, который тогда только начинался. Приехал и попал в разгар работы – они ставили «Орфея» Жуховицкого. Режиссёр Александр Попов попросил меня «почитать за Весёлого». Почитал, там эпизод маленький совсем. Видимо что-то режиссёр увидел, потому что отправил меня за кулисы пять минут подумать и предложить своё видение этой сцены.

Я стоял за кулисами, и в голове было только: я совсем один, семью оставил в Хабаровске, друзей рядом нет, жилья своего нет – живу в гостинице, так всё и останется, если я сейчас не придумаю и не покажу что-то, что заявит меня как серьёзного артиста. Через пять минут слышу: «Готовы?» – «Готов!». Готов не был, но пошёл.

И вот уже мой Весёлый кричит, хохочет, делает стойку на руках на стуле, протестуя против невыносимой скуки и апатии, заявленной в сцене, и, видимо, это режиссёра цепляет, потому что он отправляет меня думать над монологом.

И опять как назло ничего в голову не приходило, но вечером из окна гостиницы я увидел, как по улице в свете фонарей бежит человек. А за ним – человек восемь. Они его догоняют, сбивают с ног, начинают пинать ногами. Я ошарашенно смотрю на это – а что можно ещё делать с девятого этажа?! – он вырывается, снова бежит, они опять догоняют, он снова падает, опять поднимается и бежит… Они исчезают за поворотом, словно и не было ничего. И тут я понимаю – вот оно! Всё замкнулось!

На следующий день Весёлый тоже падал и поднимался, получал удары, сгибался от боли, но шёл вперёд. Ставил перед собой цель и добивался. Перед авансценой падал на колени, полз, поднимал что-то с пола, протягивал в зрительный зал и говорил: «Маленькую, но цель!»

Потом на гастролях в Питере критики спрашивали Попова, почему он оставил в спектакле сцену, которая намного сильнее, чем сам спектакль? Режиссёр ответил: «А что оставалось, если это было сделано талантливее, чем весь спектакль?»

Я считаю, это единственное, что я по-настоящему сделал за все пятьдесят лет работы на театр.

«Загнанная лошадь» ждала двенадцать лет

Я никогда не хотел и не хочу выбирать между актёрством и режиссурой. Меня вполне устраивает это сочетание. Иногда мне предлагают что-то поставить, иногда я сам предлагаю свои услуги как режиссёр, когда вижу, что театру нужна помощь.

Идеи есть всегда, другое дело, что многим из них нужно время. Пьеса Ф. Саган «Загнанная лошадь» лежала 12 лет. Я ждал, когда в труппе появятся актриса и актёр, которые были мне нужны на роли Юбера и Корали. Появились Арсений Фогелев и Злата Соколова, тогда появился и спектакль.

Но первой моей режиссёрской работой в Краснодарском театре драмы стал «Тартюф» Ж.Б. Мольера, затем была «Пизанская башня». Рудольф Кушнарёв, в  время он был художественным руководителем театра, предложил мне поставить пьесу Птушкиной, но с двумя условиями: ставить с определёнными артистами и в комнате.

Я согласился ставить в комнате. Но тоже с двумя условиями: от пьесы останется только то, что я оставлю, и этих артистов я не возьму. Играть буду сам и актрису тоже выберу сам. Спектакль идёт уже 18 лет.

Дефицит режиссёров

Сегодня дефицит  высокопрофессиональных  режиссёров.  Иногда в профессии оказываются весьма неожиданные экземпляры…

Я как актёр должен постоянно помнить, что режиссёр, каким бы он ни был, – автор спектакля, и моя задача – найти в себе профессиональные силы, чтобы не разрушить рабочий процесс и сделать всё возможное для того, чтобы добиться наилучшего результата.

За всю мою работу в Краснодарской драме здесь было три режиссёра, которые блестяще владели профессией и могли принести серьёзную пользу театру. Это за тридцать лет.

Борис Соловьёв! Он поставил «Собачье сердце», где Александр Катунов играл Шарикова, Анатолий Горгуль – Преображенского, а я – Борменталя… Это был режиссёр! Абсолютный профессионал.

Александр Попов. Краснодарцы и сегодня помнят его спектакли «Самоубийца» (Н.Эрдман) и «Пигмалион» Б.Шоу. Это были прекрасные спектакли.

Сейчас вышли «Мещане» М.Горького, над которыми работал Геннадий Шапошников. Это его вторая работа в нашем театра, первой была «Поминальная молитва» по Горину, и я вижу: всё, что он делает, это очень достойно и профессионально.

Никогда не умел приспосабливаться

Если бы я давал совет себе молодому… Ну, наверное, это было бы что-то вроде: ты, Саша, придержи коней, не спеши. Анализируй все за и против, может, есть смысл иногда уйти от конфликта, но, увы, сегодня я такой, каким меня отметил Господь.

Артист – очень зависимая профессия.  А если ещё вокруг люди, которые не понимают, всю глубину и сложность нашего дела – это беда, появляется формальность и жалкий результат.

Артист – работа круглосуточная. Худо, когда люди этого не понимают.