Не секрет, что самое главное в искусстве — индивидуальность. Заслуженный артист России Александр Катунов не просто особенный, он своеобычен до чрезвычайности. Он — как личность, как человек — хрупок и чувствителен, а внутренний мир этого актера объемен и глубок. Катунов играет все — и трагедийные образы, и драматические, и комедийные. Он мастер! И все они ему удаются.
      Его последняя работа — Великий Инквизитор. Саму возможность замахнуться на «Братьев Карамазовых» Достоевского режиссеру Владимиру Рогульченко, безусловно, позволило наличие в нашем театре такого актера. Этот сложный спектакль — исповедь богоборца вместил всю глубину мученических размышлений писателя о Вере, о Боге, о человеке, способном размышлять о сути самых главных вещей. Роль эта — и счастье, и откровение, и душевная пытка!
     Казалось бы, роль Иванова в тургеневском «Нахлебнике» невелика; всю ключевую сцену скандального застолья он молча сидит спиной к залу. Но от этой спины, содрогающейся как от плети от каждой хамской выходки, невозможно оторвать глаз: глубочайшее молчание Катунова кричит о растоптанной, но не умершей гордости униженного человека. За эту роль на последнем фестивале «Кубань театральная» единодушным решением жюри Катунову была присуждена премия «За лучшее исполнение роли второго плана». Реально план оказался первым — роль, сыгранная большим артистом, мощнее, чем весь схематично решенный режиссером спектакль.
      Четверть века Александр Григорьевич служит искусству в Краснодаре. И каждая вторая роль Катунова — главная. Безусловно, актерская судьба к нему щедра: Гамлет и князь Мышкин, Иван Войницкий и Шариков, Хлудов и Воланд, Дон Жуан и многая-многая…
Куйбышев — город театральный
       Александр родился в Куйбышеве, городе большом и театральном. Как он говорит, «в роду были только пахари». Это не совсем так, но то, что не было в его окружении людей, близких хоть как-нибудь искусству, — это точно. Его папа, труженик и фронтовик, и слышать сына не захотел, когда тот заикнулся о театральном институте. И пошел Саша в авиационный институт получать серьезную мужскую профессию. Учился крепко, уверенно. А на четвертом курсе, сдав пресловутый для всех технарей сопромат, пришел в деканат забирать документы.
      Всему «виной» была театральная студия при этом же институте. Тогда, в семидесятых годах, физики и лирики вели продолжавшийся более десятилетия диалог-соперничество. И физики зачастую были изобретательнее, лиричнее и остроумнее работников творческих профессий. Но чтобы из-за успехов в студии изменить такой достойной профессии, как авиационный инженер, — это было и по тем временам поступком (несколько ранее из-за этой же студии Александр уже перевелся на заочное отделение). Он стал работать освобожденным секретарем комсомольской организации на заводе, получал приличную зарплату, приняли кандидатом в члены КПСС! Казалось, дорога прочерчивалась сама собой. Но решение уйти в театр не вязалось с этой жизненной схемой, и Катунов написал беспрецедентное заявление в райком, чтобы в партию его НЕ ПРИНИМАЛИ! Разразился скандал, его персональное дело разбирал райком!
       Выбор был сделан! Катунов показался в Куйбышевском ТЮЗе, и его взяли на актерскую ставку с окладом всего в 75 рублей. Взяли, осознавая, что он «без образования, худой, бесфактурный, но замечательно перспективный». Постигать азы профессии пришлось сразу, «у станка», то есть на сцене. Сам был уверен, что из театра его выгонят — но пошел, играл, постигал и сомневался. Надо сказать, что эту способность сомневаться он сохранил до сих пор. Но тогда двадцатичетырехлетним Сашей слишком многое было поставлено на карту: диплом инженера, благополучие жены, маленькой дочки…
      Жизнь показала, что он не ошибся! Повезло с режиссерами-наставниками. Известный Е.Фридман стал главрежем и за некоторое время поставил 10 спектаклей, в которых 8 (!) заметных ролей сыграл «бесфактурный» Катунов: Жадов в «Доходном месте» Островского, Актер в «На дне» Горького, Аленушкин в «Городе на заре» Арбузова, Сила Егоров в «Испытательном сроке» Нилина, Трубач в «Нахаленке» Шолохова. Режиссерский уровень спектаклей был таков, что и в бессловесной роли Трубача Фридман мог начертать судьбу. Артист впитывал эту неуемную творческую фантазию, учился творить.
      В восьмидесятом Катунов переехал в Брянск, во «взрослый», драматический театр. И главный режиссер В.Голуб сразу оценил «замечательную перспективность» Александра. Первая же, комедийная, роль дона Мендосы в «Дуэнье» имела большой успех, а роль Кинга в спектакле «Смотрите, кто пришел» В.Арро стала прорывом артиста в другое профессиональное пространство.
С этими замечательными режиссерами он проходил экстернат театрального вуза, осваивая, шлифуя не только мастерство психологической правды, но и технику. Например, в спектакле «Том Сойер и Гекльберри Финн» монолог ему пришлось произносить, выстукивая чечетку и одновременно двигаясь спиной вверх по крутому пандусу!
Его радушно принял Краснодар
     Он приехал в Краснодар в 1985 году. Роли буквально посыпались на артиста, и каждая становилась заметным явлением в городе. Его однозначно приняли, заговорили о нем, пресса начала о нем писать. И зритель, что называется, на него пошел. Молодой человек неброской внешности имел мощный нерв, магическое обаяние и какую-то не кубанскую, сдержанную исполнительскую манеру. (Помнится и его Босс в «Ночном мотоциклисте», и его Феррони в «Случае в метро». Спектакль, поставленный Г.Николаевым, дал возможность увидеть диапазон психологических нюансов артиста.)
     Заметной стала и роль Шарикова — Шарика в спектакле «Собачье сердце» по Булгакову, поставленном режиссером Ю.Соловьевым. У Александра получилось все: от зоологических примет до разоблачительного гротеска, так что становилось страшно уже не за профессора — за Россию! За эту работу актер был удостоен приза зрительских симпатий на первом краевом фестивале «Кубань театральная».
     Но, наверное, для того, чтобы душа не расплескалась под аплодисменты и панегирики поклонников, а обогащалась, Бог и послал актеру испытания — чтобы он имел право выходить к зрителю не с пустяшным, а с ГЛАВНЫМ, и играть о чужом — как о своем личном. Впереди его ожидали такие роли, о которых только мечтает каждый артист, мечтает каждый — но дано избранным! Он действительно был избран на муки творчества, постигая роли, которые выпало счастье и ответственность исполнять.
     В начале девяностых он сыграл свою самую трудную роль — князя Мышкина (инсценировка Р.Кушнарева, постановка В.Рогульченко) в спектакле «Идиот» по Достоевскому. Это была смелая, экспериментальная работа — все казалось свежим, оригинальным. И безусловной удачей спектакля стал образ князя Мышкина в исполнении Александра Катунова. С этим спектаклем театр побывал в Москве на сцене Театра Наций, и тогда о Катунове-Мышкине столичные критики написали с откровенной похвалой. Ему выпало играть и Достоевского — Федю в спектакле «Старая актриса на роль жены Достоевского» Радзинского в паре с блистательной Идеей Макаревич. С ней же ему довелось играть «Привидения» Ибсена. Образ Освальда лично для меня стал незабываемым: специфика психофизики, субтильная фактура актера придавали особый трагизм осознанию болезни и безысходности ситуации.
     Он сыграл Старика в «Безумии любви» Шепарда, и почти мифическое присутствие его в этой запутанной истории осталось тоже самым ярким в памяти от спектакля. В «Пианино в траве» по Ф.Саган Катунов создал такой образ алкоголика, что в молчании его Луи читался залог надежности, в его пристрастии — признак не слабости, а страдающей, значит — живой души. Этот актер — подлинный мастер тонких граней психологических оттенков. Его ареал — именно камерная сцена, когда зритель видит его глаза, мимику, сдержанный и в то же время значимый жест.
Он не щадит себя, а зал это чувствует
     Ровно пятнадцать лет исполнял Катунов роль генерала Хлудова в спектакле «Бег», поставленном питерским режиссером Александром Синотовым. Сегодня его нет в репертуаре. Нет, потому что исполнители других ролей растеряли психологическую канву образов, и вся история мучительных поисков правды обратилась в казус. Но как до последнего спектакля ЖИЛ в этом спектакле Катунов-Хлудов! Его глаза, застывшие, смотрящие уже из небытия еще до щелчка пистолета, забыть невозможно. Подлинную глубину страдания, искренность до обнаженности, масштаб неординарной личности ему потрясающе удалось передать!
      Действительно Александр умеет играть трагедию, каждая его роль в этом жанре — потрясение. Он не щадит себя, а зал это чувствует. Причем ему абсолютно не присущ ни «разрыв кулис», ни пафос — в его манере потрясение внутреннее, но оно дает очень сильное ощущение.
Незабываем его Михайло Васильевич в первой редакции «Вассы Железновой» Горького, поставленной более десяти лет назад режиссером В.Чернядевым-Рыбчевским (США). При внешнем покое и скромности он вырастал в зловещую фигуру. Эта роль позволяет видеть в актере потенциальную возможность сыграть «Ричарда III».
      Он может каждый спектакль одухотворить жанром, заявленным автором, даже тогда, когда режиссер дотянуться до автора не в состоянии. Сентиментализм, замешанный на триллере, — так поставил Ю.Ильин «Ромео и Джульетту» Шекспира. И единственный образ, который несет в себе приметы жанра — это Брат Лоренцо в исполнении Катунова — он чувствует приближение трагедии, пытается противостоять ей.
     В любой из этих знаковых ролей Александр Катунов выстраивает свой особый психофизический ряд: его герои по-разному смотрят, двигаются, говорят. И пульсируют эмоциями по-разному. Какой у него замечательный получился Кочкарев в гоголевской «Женитьбе»! Живой, как ртуть, неугомонный, остроумный, заводной — он не уговаривает Подколесина, он ввергает его в вихрь своей авантюры, в азарте не представляя ее последствий.
      Уже несколько лет идет у нас спектакль «Люти» А.Дударева, поставленный Ю.Ильиным. Простая пьеса со вполне актуальным для середины 90-х сюжетом: киллер проникает в дом женщины, чтобы ее убить, и… обоих настигает любовь. Метаморфозы героя обретают философское звучание: что есть судьба и формирующие нас обстоятельства против природы человеческой, стремящейся, несмотря ни на что, к любви и пониманию.
      Более десяти лет ранимым, страдающим, мучающимся и виноватым перед всеми предстает его Иван Войницкий в «Дяде Ване» Чехова (постановка Льва Белова). Его покорность судьбе — от христианства, его мятеж — от глубинного осознания беспомощности что-либо изменить.
Более ста ролей, ста судеб!
     За те четверть века, что Александр Григорьевич служит искусству в Краснодаре, он сформировался не просто в мастера, а в большого русского актера. Он сыграл уже более ста ролей, ста судеб, ста характеров. Он безусловно изменился — отнюдь не в плане возрастных примет. Его «бесфактурная» внешность обрела черты особой значимости: он элегантен и нетороплив, он философски немногословен и непостижимо глубок. Кто-то из восточных философов сказал: «Искусство — это жемчужина в душе человечества. Но чтобы она наросла, сформировалась, должна быть царапина от пережитых страданий». Мне кажется, что сценические творения заслуженного артиста России Александра Катунова сродни той великолепной жемчужине. Русский психологический театр жив, пока есть такие актеры — и никакой «экшн», бурная череда телодвижений и картинок никогда не заменят истинного интереса человека к внутреннему миру и поступкам другого человека.
     Сейчас профессия актера нивелирована — может, потому и перлов мало, что царапин на душе исполнители не позволяют, берегут себя. Выходить не сцену, говорить чужой текст, не затрачивая себя, — стоит ли?
И сегодня, отыграв спектакль «Дядя Ваня» или «Евангелие от Воланда», он самоедливо разбирает каждый фрагмент, каждое слово. Его работа над образом не прекращается никогда. Можно возразить: это общая особенность артистов — но Александр Катунов в силу своего таланта и человеческой органической преданности делу, действительно, особенно «въедлив» и неугомонен. Он дорого платит безысходным одиночеством за свою одержимость, хотя в России это принято считать за примету подлинной талантливости. Он живет вне быта, вне времени и пустяшных забот, Катунов никогда не сможет быть пошлым, примитивным, плоским. Играть для него — духовная потребность. Он не любит интервью, телевизионной шумихи и обычно отговаривается так: «Все, что мог, я сказал со сцены и обратил в стихи».
       В 1995 году заслуженный артист России Александр Катунов стал лауреатом премии им. К.Россинского за роли Хлудова и князя Мышкина. Он лауреат премии «За лучшее исполнение мужской роли» на Фестивале русской классической пьесы (г. Ставрополь) за роль Воланда.
Служит театру в высоком смысле слова…
На сцене Александр — оголенный нерв, погруженный в раздумья и рефлексии подлинного таланта!
В обычной жизни — это человек внешне спокойный, в его манере поведения нет «актерствования», разве что сосредоточенность выдают в нем натуру глубоко творческую, а еще он не по нашему времени интеллигентен.
       Александр Катунов живет Театром — как никто, большой русский драматический актер, из тех, кто не щадит себя на сцене, сердцем своим насыщая образы, он самоотверженно и честно служит профессии в самом высоком смысле этого слова.
«Я погибну от роли, что сыграть не сумел» — это строки одного из стихотворений Александра Катунова, искренних, пронизанных талантом, как кровью, одухотворенных и очень честных, с болью за Театр, не за себя…

С днем рождения вас! И дай Бог сыграть все, чего захочет ваша талантливая душа!

Ирина БЕЛОВА.

Критик.

"Вольная Кубань", Раздел : Культура, Дата публикации : 2010-09-09 , Автор статьи :

http://gazetavk.ru/?d=2010-09-10&r=15&s=5074